Катя явно не замечала чуда у себя за спиной и продолжала напряжённо размышлять. Русалка с интересом посмотрела на нашу подругу, а потом с озорной улыбкой схватила её своей голубой ладонью с небольшими перепонками между пальцами.
- Ааах! – Вырвалось у Насти.
Катя завопила не сразу. Сперва она непонимающим взглядом воззрилась на свою похитительницу, которая её с любопытством осмотрела… потом обнюхала… и вдруг она запрокинула голову, приподняла Катю над собой… и раскрыла рот!!!
Нет!
Она не сделает этого! Не может…
Вот тут Катя завопила. Причём так громко, что у нас уши заложило. А ведь мы смотрели это всё на видеокамере!
Русалка слегка поморщилась – визг был оглушительным – и закинула бедную девочку себе в рот. Теперь она опиралась локтями на береговой выступ, поддерживая голову ладонями. Вопли Кати стали намного глуше, сменившись глухим мычанием, а её ноги отчаянно месили воздух, высовываясь по колено из сиреневых губ хищницы.
- Мммммм… - Мурлыкнула русалка, причём мурлыкнула так сладко, что я немедленно вцепился зубами в очередной кусочек шашлыка. Настя, которая не могла ничего положить себе в рот, очень напряжённо сглотнула.
Сссст.
Русалка втянула в рот Катюшины ноги, теперь она полностью была у русалки во рту. Крики затихли, сменившись мольбами о пощаде. Но хищница их проигнорировала, наслаждаясь вкусовыми ощущениями – похоже, Катя оказалась очень вкусной. Ещё раз мурлыкнув, русалка с некоторым сожалением сделала глоток.
Гулмпк!
Крики и мольбы Кати смолкли мгновенно. Как заворожённые, мы с Настей смотрели на небольшой комок, скатывающийся по горлу русалки. Конечно, за эту недельку мы очень много пережили и навидались… Но это был просто тихий ужас.
Русалка тяжело вздохнула, со смачным «чмшссссч» облизнула сиреневые губы алым язычком (Настю передёрнуло) и, тяжело оттолкнувшись от берега, откинулась назад, в воду. Раздался оглушительный шум падающего в воду многотонного тела, а в воздух взметнулся гигантский белоснежный из-за пузырьков воздуха гейзер, который с шипением рухнул обратно в воду.
Мои ногти скребнули по пустой тарелке из-под шашлыков, заставив нас обоих вздрогнуть. Надо же - я сам не заметил, как умял полтора килограмма мяса. И куда оно всё в меня уместилось?!
- Ужас… - Сдавленно прошептала Настя. Её глаза наполнились слезами. – Катя… она… хнык… не заслужила-а-а-а…
И она разревелась в голос. Я молча смотрел вперёд, погружённый в свои мысли, которые были где-то далеко.
Это бред… Бред… Русалка… В Сочи… Откуда, чёрт побери?!
Но кроме ужаса… было ещё кое-что. Удовлетворение. И… зависть?
Мама, я что, окончательно сошёл с ума?
- Почему… Почему она не сразу… мффф… закричала? – Сквозь слёзы спросила Настя.
- Ну… это просто! Поставь себя не её место. Это же бред! Русалок же не бывает! Вот она и решила сперва, что это сон, - Тяжело вздохнул я. – А когда та её лопать стала, вот тогда-то Катюша и поняла, что это реальность. Жаль, что поздно уже было.
Настя ещё раз всхлипнула, но уже потише. Вдруг она вскочила.
- Надо немедленно что-то делать! Надо… Я знаю! Надо показать это Надежде Юрьевной! Уж она-то точно сможет помочь!..
- Заткнись. – Я поморщился: от Настиного громкого возгласа у меня сильно заболела голова. – И сядь. Ничего мы никому показать не сможем.
- Но… Почему?! – Настя была на грани истерики.
- Покачему! Ты сама хоть на миг представь себя на её месте! Родная дочь ушла с утра на шашлыки, на звонки не отвечает, хрен знает, что с ней, а тут ещё и её подруга из Самары приходит и показывает откровенно безумный ролик и заявляет, что, мол, её дочку сожрали!!! Ты хоть, *б твою мать, понимаешь, кем ты будешь выглядеть?! А?!
У Насти был такой вид, как будто её сейчас удар хватит. Нижняя челюсть предательски дрожала, глаза были всё ещё на мокром месте…
Впрочем, я и сам уже понял, что хватил слишком круто. Я глубоко вздохнул и продолжил уже спокойнее:
- Слушай, Насть, нам никто не поверит. Катю… (я вздохнул ещё раз) нам, боюсь, уже не вернуть. С русалкой тоже сделать мало что удастся, ты же сама её видела.
- Но мы должны хоть что-то сделать…
- А что? Что ты предлагаешь?
Настя надулась. Я ответил ей не менее агрессивным взглядом. Наконец, она сдалась.
- Помоги мне отнести камеру Надежде Юрьевной. Можешь не заходить в здание, просто проводи. Хорошо?
Я хмуро кивнул.
******************************

Мы подошли к зданию милиции.
- Глянь, Насть! Это же Судный день!
- Где?
- Вон! У двери стоит, видишь?
- Ну вооот… Он же нас не пропустит…
Я усмехнулся.
- Всё, проход закрыт, все свободны. Я пошёл.
- Ну уж нет, Лёш! – Рассерженная девочка загородила мне дорогу. – Я не успокоюсь, пока не разберусь с этим делом! А ты уберёшь мне с дороги Судного!
Я смотрел на подругу и поражался – вместо безбашенной, но робковатой Насти предо мной стояла совсем другая девушка – наглая, уверенная в себе, готовая на всё ради достижения цели. Чёрт, с чего это она так изменилась?
- Ну хорошо-хорошо… хрен с тобой, попытаюсь его отвлечь. Только чтоб потом не говорила, что я тебя не предупреждал!
Настя кивнула, напряжённо глядя на толстяка, который курил у подъезда.
- Ну давай, вперёд. Авось уболтаешь. А я прошмыгну…
Я кивнул и направился на негнущихся ногах к Судному. Чёрт, такое ощущение, что не к менту подходишь, а как минимум к бомбе с тикающим таймером. Причём ядерной.
Так…
Не тупим! Не тупим, не тупим…
Я вздохнул и негромко окликнул его:
- Э… Иосиф Владимирович! Здравствуйте! Можно вас побеспокоить?
- Кого там черти несут? А, это опять ты? Чего надо?
- Ой… Иосиф Владимирович, а я вас ищу! Тут такое дело…
- Что за дело? И почему ты именно меня искал? Ты же с Надеждой на короткой ноге!
- Понимаете… Я не уверен, что Надежда Юрьевна сможет помочь.
Эта реплика явно успокоила сердитого начальника отдела.
- Ну давай, говори по быстрому и чеши отсюда, я сегодня добрый какой-то… Будешь? – Он протянул мне сигарету.
- Нет. Я не курю. Иосиф Владимирович, это срочно. Пропала девушка.
- Ну и молодец, что не куришь… Что-о? – Внезапно подпрыгнул он. – какая, нах, девушка?!
- Имя не помню, Катя вроде бы… Или Надя…
- Так, точно не гонишь? – Он напрягся. Всё его добродушие как рукой сняло. Теперь у меня нету права на ошибку, я уже перешёл эту грань.
- Ничуть. Это рядом совсем, метров триста где-то. Я как узнал – сразу сюда побежал, искать кого-нибудь…
- Так, заткнулся и жди, через минуту буду. И упаси тебя бог если свалишь… Чтоб с места сдвинуться не смел, ты меня понял?!
Я кивнул. Судный круто развернулся и резким шагом ушёл в здание. Настя дёрнулась из кустов, но я жестом велел спрятаться обратно. Пробурчав что-то нехорошее, она скрылась.
- Так, молодец, ждёшь. Значит, не поиздеваться решил. – Судный День появился в дверях. Сейчас он был в полной форме, в одной руке держал черный кожаный чемоданчик, а другой удерживал за ошейник здоровенную пожилую овчарку с глазами, в которых отчётливо читалось «Господи, когда же я, наконец, сдохну?!»
-Так, веди давай! Живее! У меня каждая минута на счету!
Я кивнул и пошёл вперёд, Судный с собакой-мученицей - следом. Обернувшись, я заметил, как Настя, воровато оглядываясь на нашу «опергруппу», шмыгнула в здание.
…И вот злополучная полянка. Судный День с видом бывалого профессионала открыл чемоданчик, достал фотоаппарат и начал снимать место происшествия. Собака уныло взирала на всё это священнодействие, лёжа в сторонке. А милиционер тем временем закончил всё фотографировать и повернулся к собаке.
- Ищи! А ты, пацан, вали отседова! Делать тебе тут больше нечего! Аай, бл**ь, комар, с**а…
Я кивнул и пошёл прочь. Я уже добился своего.

*****************************
Господи, как же я устал! Вся эта нервотрёпка с исчезновениями, Катей, Судным, этой чертовой русалочкой (и откуда ей только взяться, монстрюке такой?) очень сильно вымотала меня. Это уже не отдых летний, а какая-то душевная каторга. Да и мысли надо бы привести в порядок. А то я так с ума сойду…
Господи, как же я устал! Вся эта нервотрёпка с исчезновениями, Катей, Судным, этой чертовой русалочкой (и откуда ей только взяться, монстрюке такой?) очень сильно вымотала меня. Это уже не отдых летний, а какая-то душевная каторга. Да и мысли надо бы привести в порядок. А то я так с ума сойду…
Я прошёлся вдоль берега. Тихое, умиротворяющее плескание волн о желтый песок, истошные крики чаек – всё это понемного успокаивало и отвлекало от мрачных мыслей.
Я присел на большой валун и тихо прошипел – он был просто раскалён на солнце. Подскочив, я пристроился чуть в стороне, на пенёчке. Тут уже не пекло, а стоящие рядом деревья прикрывали меня от палящего солнца. Даже комары не звенели, потому что солнце жгло нещадно. Но в моём крошечном уголке я был защищён от него.
Я, облокотив голову на руки, смотрел на мерно набегающие к моим ногам волны.
Шммммрршшш…
Шммммрршшш…
Шммммрршшш…
Думать не хотелось. Ни о чём. Хотелось только одного – проснуться от всего этого кошмара. Ибо не могло всё это быть правдой…
Шмммррршшш…
Я сам не заметил, как задремал. Очнулся я от прикосновения чего-то холодного и…мокрого…
????!!!!!!!!!!
Я вскочил как ошпаренный. Небольшая кремового цвета дворняжка со сдавленным тявом отпрыгнула. Я перевёл дух. С-скотина… Напугала… Я ещё раз вздохнул и снова присел на пенёк. Собака, виляя хвостом, подошла и робко потянулась ко мне мордой. Злость тут же сошла на нет. Я вздохнул и погладил животное по морде. Потом ещё… и ещё раз… Всё моё напряжение куда-то исчезало с каждым касанием твёрдой пушистой морды. Я вздохнул и встал.
Пора домой.
Дворняжка прижалась ко мне, словно упрашивая не идти. Я хладнокровно проигнорировал её просьбу, направившись по кратчайшему пути к отелю. Но животное словно взбесилось – встала поперёк дороги и заскулила так жалобно, что рука не поднималась прикрикнуть.
-Ну ладно, ладно! Пойду другой дорогой, если так паникуешь!
Собака тут же перестала скулить и радостно завиляла хвостом.
Я решил идти через здание милиции, сделав крюк километра в полтора. Этим я бы и проверил, чисто ли на горизонте (не прибили ли мою ненормальную подружку), и смог бы чуть дольше прогуляться. А ходить я, как уже известно, очень люблю. Почему – сам не знаю. Животное, что интересно, за мной не пошло.
…Проходя мимо милицейского управления, я услышал тихий женский плач. Плакали, судя по всему, из кабинета Надежды Юрьевной. Всё ясно. Настя тут уже побывала. Поддавшись внезапному порыву, я развернулся и направился ко входу в здание.
- Э, парень, ты куда это? – Спросил пожилой дядька за столиком у входа.
- Мне к Надежде Юрьевной!
- А, ну иди тогда. Только знаешь, она сейчас не очень хорошо себя чувствует. Второй час уже плачет, как будто дочь последнюю потеряла…
- Последнюю? А у неё их несколько, чтоль?
- Да нет, одна, Катей звать. Хорошая девочка. Далеко пойдёт… Ладно, чеши давай, не задерживайся!
«Далеко пойдёт»… У меня комок к горлу подступил при этих словах. Не услышу больше я её звонкий голосок… В глазах предательски защипало. Я потряс головой и прошёл в кабинет.
Я тут был впервые, поэтому с неким интересом осмотрел интерьер комнаты. У входа стоял новый, блестящий лаком шкаф, заполненный всякими папками с делами. Рядом приютилась кадка с небольшой пальмой. На подоконнике стояли горшки с цветами, то ли гиацинтами, то ли с фиалками… Я не знаю, не разбираюсь в цветах. Но монстеру я узнал точно – по её гигантским листьям-опахалам. Тяжёлые алые шторы с кисточками внизу создавали совершенно неуместный в таком учреждении уют. Даже обои были украшены алыми цветами! Старый стол, за которым сидела моя знакомая, был покрыт слегка треснувшим стеклом, как и полагалось. На нём было небольшой, но новый и блестящий пластиком приёмник, небольшая открытая коробка конфет «Родные просторы», источающих свой аромат на весь кабинет (я сглотнул набежавшие слюнки), на ажурной вязаной тряпочке стоял горшок с благоухающим ландышем. Рядом – небольшой коричневый телефон. Надежда Юрьевна, услышав скрип двери, оторвала от покрасневших глаз ладони и приняла строгую позу.
-А, это ты… Проходи, Лёш, садись… Вот, возьми конфетку.
- Спасибо!
Я начал потихоньку смаковать усыпанный вафельный крошкой конусик. Мммм… Вкуснотища…
- Ты зачем зашёл? Случилось что?
- Ну… (я замялся) Ничего особенного. Проходил мимо, услышал, как вы плачете, решил узнать, в чём дело. Всё.
- Мимо проходил? Тут же от вашего отеля километр, не меньше!
- Я люблю ходить.
Надежда Юрьевна вздохнула.
- Врёшь ведь… Что, нет? Правда не врёшь… странный ты всё-таки человек. Что случилось, спрашиваешь? Да ничего.
Я прищурился.
- Я ведь по глазам вижу, что что-то стряслось. У меня уже некий опыт по психологии есть, меня с детства по всем врачам гоняли… Что-то с Катей?
Она взглянула на меня с изумлением.
- Ты знаешь?! Катя… она… пропала…
Я знал. Но показывать свою осведомлённость в этом вопросе не мог. И поэтому я призвал на помошь весь свой актёрский талант.
- Пропала?! Когда?!
- Сегодня. Утром ушла на шашлыки, сказала что с вами будет. К обеду звону, а она трубку на берёт. А потом мой начальник вызывает к себе и говорит: «Берите папку, заводите новые данные по этому делу. Пропала Екатерина Соколова, 15 лет…» Я как услышала…
Я прикрыл глаза.
- Сочувствую. Катя… самому не верится…
- Так, ты что-то знаешь про это? – Неожиданно спросила Надежда Юрьевна.
-Немного. – Я решил не упираться и поделиться немного своими соображениями. – Кати уже не было, когда я с Настей пришёл. Я её искал, искал… А когда я вернулся, Настя убежала куда-то. Вы её не видели случайно?
- Видела! И ей повезло, что она убралась отсюда!
- А в чём дело?
На самом деле я всё прекрасно понимал – Настя принесла эту долбаную кассету к Надежде Юрьевной, наплевав на все мои предупреждения.
Моя собеседница открыла было рот, чтобы ответить, но тут хлопнула дверь, заставив нас обоих вздрогнуть.
- Надежда Юрьевна… ох, извините…
Сотрудник был явно новенький.
-В чём дело, Антон?
- Судный День… Он рвёт и мечет, орёт, чтобы вы к нему шли и отчитались за какую-то ерунду…
Надежда Юрьевна побледнела.
- Бегу! Так, Алексей, жди здесь! Понял? Я сейчас вернусь!
Я кивнул. Женщина убежала за дверь, сотрудник тоже. Теперь надо чем-нибудь заняться…
Дррррррынь!
Я вздрогнул.
Дррррынь!
Я неуверенно взял трубку.
- Э, понимаете, Надежды Юрьевны…
Из трубки раздалась жуткая какофония хрипов, стонов, бульканья и сердцебиения. У меня от такой психической атаки мурашки поползли по спине… Но это ещё были цветочки…
- Л… бульк…лё…кх…ша?
- КАТЯ?!
Это было дико… невозможно… безумно… нет…
- Бульк… ххх… пого… бульк… гллммб… вори…
Господи, как она хрипит и булькает… как будто ей разъело горло кислотой… и губы…
- О чём? Катя, как ты?
Тихий, умирающий, заглушаемый сердцебиением русалки стон…
- Скажи… Бульк… хббррр… ма…ме… что… кхх… я … её люб… бульк…
- Постой! Катя! Как ты звонишь?
- Тут… кхх.. хххббрр… моби… бульк…
Тихий, последний вздох… Булькание… и – режущее слух «бип-бип-бип»…
Нет….
Я ткнул кнопку дозвона.
«Извините, аппарат вызываемого вами абонента выключен или находится вне зоны действия сети.»
Я стиснул трубку так, что побелели пальцы, а рука онемела. Дозвон!
«Извините…»
Нет!
Я выронил трубку. Она с грохотом упала на стол, но мне было пофиг. Я рухнул в кресло – меня не держали ноги. Надо же, а я думал, что ничто и никогда меня ТАК не заденет…
Она была ещё жива… эти 3 часа… растворялась заживо в желудочном соке… И умерла сейчас… в жутких муках, посреди телефонного разговора…
Ужас…
Лучше бы я не брал трубку…
- Ну вот я и вернулась! - сказала Надежда Юрьевна, появляясь в дверях.
- Поздравляю.
Я неуверенной походкой направился к выходу.
- Эй, с тобой всё в порядке?
- Нет. И я не хочу об этом говорить!
Я довольно невежливо протиснулся между ней и косяком и пошёл прочь.
- Так, вернулся!
Я пропустил этот возглас мимо ушей.
Она резко ухватилась за моё плечо.
- Стоять, когда я с тобой говорю! Что случилось? Отвечай!
Я хмуро взглянул на неё.
- Вам этого не понять. Отпустите, пожалуйста. Я хочу побыть один.
Надежда Юрьевна нехотя отпустила моё плечо.
- Да иди ты к черту. Всё равно ты потом ответишь мне на мои вопросы.

****************
Домой я пришёл уставшим, как собака. Хотелось одного – послать это всё к такой-то матери и рухнуть на тёплую, чистую, уютную кровать со слегка хрустящей от чистоты простынёй. А потом закрыть глаза и уснуть, отстраниться от всего этого…
Но я обломался. Оказалось, что весь народ ушёл на пляж. А ключи, разумеется, у Настиных родителей. Мне ничего не оставалось, кроме как матюгнуться последними словами и направиться к пляжу. Голова уже болела по дикому, даже ноги слегка гудели от всех сегодняшних километров. Ну если вернусь – точно до следующего лета никуда не буду уезжать! Надоело.
Пляж был буквально забит под завязку отдыхающими, которые все вповалку лежали на горячем сыпучем мягком песочке, как тюлени на лежбище. Куда ни глянь – люди, люди, ещё раз люди! Под ними даже не было видно песка, одни полотенца, которые чуть друг на друга не налезали. Отвратительно.
Я аккуратно шагал по песку, стараясь никого не задеть, и высматривал своих. Ни Настьки не видать, ни её родителей. Чёрт, сколько же их искать?!
- Оля, куда уплыла? – крикнула молодая женщина со слегка восточными чертами лица, что делало её немого похожей на японку.
- Мааама!!!! – Раздался тихий писк маленькой девочки.
- А ну назад! Вернись! – Продолжала надрываться женщина.
- Не могу! Меня уносиииит! – Ребёнок явно был напуган.
Я насторожился.
- Простите, что происходит?
- Оля! Моя дочка! Смотрите, куда уплыла! А я плавать не умею! Помогите, а?
Женщина показала на море. Там у ярко-оранжевых буйков колыхалась в вечерних морских волнах на небольшом ярко-жёлтом надувном круге маленькая такая копия той женщины. И судя по всему, её куда-то сильно несло течением.
-Подождите, я сейчас помогу. – Я быстро скинул с себя майку–сеточку, шорты и сандалии, оставшись в одних плавках.
- А… Спасибо! Я сейчас ещё кого-нибудь позову!
Я, спотыкаясь в обжигающем и сыпучем пляжном песке, перепрыгивая через загорающих отдыхающих, промчался к воде. Тёплые вечерние волны окатили мои ступни, приятно так охладив их после раскалённого пляжа, и я промчался к более глубокому месту, чтобы можно было бы поплыть по нормальному. Но, по закону мирового свинства, именно тут оказался самый пологий спуск дна, и поэтому за то время, пока я пробежал на более-менее подходящую глубину, борясь с волнами и заливая тучей брызг окружающих, ребёнка отнесло на добрые триста метров.
Я наконец-то добрался до глубины и поплыл. Чёрт, как же я медленно плыву! И вдруг меня потянуло…
Чё за … ?!
А… Течение. Вот почему ребёнок так быстро плывёт! Ну что ж, тогда будем догонять. Я поплыл быстрее прежнего, добавляя в силе течения свои нехилые гребки.
Тут мне в голову пришла мысль, от которой я похолодел (или это из-за воды? Холодная ведь). Я присмотрелся, куда нас несло течением. И то, что я увидел, мне не понравилось. Прямо по курсу мрачно темнели скалы, из которых я так недавно еле-еле выбрался.
Значит…
Если мы с малышкой не выберемся из потока…
Нас отнесёт прямо к этой русалке!
Твою мать…
Я напрягся, молотя по воде пуще прежнего. Я должен успеть! Но когда я уже догонял бестолковое дитя, я понял, что выдохся. Сердце бухало как бешеное, грудь горела, каждая клеточка моего тела просто молила об отдыхе.
Что делать?
Погоди-ка… Что это там темнеет? Островок?
Да!
Пара гребков – и я ухватился за спасительный круг.
-Извини, деточка, но дальше плыть нам нельзя. Правим к берегу!
- Ой, дядя, а вы меня к маме отвезёте?
Я кивнул, успокаивая ребёнка. Дядя… это слово резануло мне слух. Что поделать – я взрослею, как бы мне этого и не хотелось.
… И вот я наконец-то приткнул упругий и скрипящий круг к островку. Потом я помог малышке вылезти из него и расположиться на островке. Теперь она в некой безопасности. Надеюсь. Потом я я напрягся и залез сам.
- Дяденька, а когда мы назад поплывём?
- Скоро, Оленька, скоро. Сейчас только отдохнём, и поплывём. Хорошо?
Оля улыбнулась и кивнула. Я улыбнулся при мысли, что скоро приплывут люди из береговой службы и заберут нас. А в том, что они прибудут, я не сомневался ни на йоту. Не думаю что та женщина не смогла бы поднять береговушку – тут ведь речь об её родной дочери идёт!
Сидеть было довольно неудобно, и я решил сменить позу. О чём пожалел почти сразу - из-за морских волн скала оказалась очень скользкой, и я…Правильно. Бултыхнулся в воду.
Холодно, блин!
Я развернулся под водой… и обомлел: глубоко внизу, почти не видимая в подводной тьме, скользила русалка…

Плохо дело.
Если она сейчас поднимет голову и увидит нас…
Конечно, я испугался. Но было ещё кое-что. Восхищение. Ведь там, на камере, я видел её очень плохо и смазано. Здесь же она предстала моему взору во всей своей красоте, поражая своими размерами и мощью (по другому не скажешь). Там, на камере, был виден только её торс в 15 метров. А тут я отчётливо смог увидеть, что после торса было ещё метров 40(!) длинного гибкого тела, как у угря. Огромная, гибкая, стройная – русалка была идеальной хищницей.
Я вынырнул на поверхность и подплыл к Оле, которая беззаботно сидела на камне и даже не подозревала об нависшей над нами (вернее, под нами) опасности.
- Дядя, а когда мы назад поплывём?
- Мы не поплывём, нас заберут другие дяди на лодках. А пока давай сидеть тихо и отдыхать.
- Но я не хочу сидеть! – Капризно крикнула малышка и заболтала ножками, баламутя воду. – Я хочу плыть сама, потому что я большая девочка!
Я похолодел при мысли о том, что эта малолетняя бестолочь сейчас очень неплохо уменьшает наши шансы на спасение. А если у русалки есть боковая линия?!
- Тише ты! А то приплывёт злая акула и нас скушает! – Страшным шёпотом пригрозил я.
- Не приплывёт! Мама говорила, что акул в этом море не водится! – Вредным голосочком пискнула Оля. – И поэтому я буду шуметь, потому что я хочу шуметь!
С этими словами маленькое чудовище вновь забултыхало ногами по воде, поднимая тучу перламутровых брызг. Если русалка и это не услышит – она точно глухая.
- Хорошо, можешь шуметь и дальше.
Я с силой оттолкнулся от скалы и поплыл к скалам. Конечно, сидя за компьютером в тёплом уютном кресле, легко осуждать меня за такое позорное бегство. А с другой стороны – каким бы я не был хорошим человеком, рисковать собственной жизнью из-за чужого человека (даже если это пятилетний ребёнок) я не намерен. Вот так. И не надо называть меня крысой. Любой человек поступил бы также, как бы горько это не звучало. Жизнь – она одна…
Я не зря направился к скалам. Дело в том, что я раньше заметил там небольшую такую пещерку на высоте в 5-6 метров в одной довольно массивной скале. Достаточно надёжное убежище, в котором можно отсидеться от русалки, если она всё-таки услышала шум, который тут подняла Оленька. Хотя… Эх… Девочку жалко, да только мне её в ту пещерку не дотащить…
Подплыв к скале, я вылез из воды и присел на небольшой выступ – отдышаться. И взглянуть на Олю – как там этот бестолковый ребёнок? Чёрт… А ведь я волнуюсь за малышку, даром что поступил как последняя сволочь.
Кстати, о сволочи… Синей которая. Русалка всё-таки всплыла, как я и опасался. И теперь эта махина склонялась над девочкой, как скала, и с интересом осматривала её. Как Катю. Только… Я чувствовал, что русалка ещё не видела таких маленьких людей. Именно это и озадачивало хищницу.
А Оля… Оля в упор не догоняла, что её жизнь висит буквально на волоске. Она была слишком мала, чтобы задумываться об этом, и с радостным писком тянулась в своей смертушке, горя желанием потрогать её. Бедняжка…
И тут жалость на пару с совестью решили, что сейчас им самое время вмешаться. Мне внезапно стало погано от мысли, что я, такой лось, взял и слинял подальше, оставив малого ребёнка на съедение этой твари педоватого цвета. И тут я сделал самый безумный поступок в своей жизни, о котором буду вспоминать даже на смертном одре.
- А ну оставь ребёнка, тварь!!!
Что… за… Это я сказал?!
Русалка оторвала свой любопытно-голодный взгляд от Оли и воззрилась на меня. Я буквально слышал её мысли. Вот у неё под носом – еда, которая не сопротивляется. Но её мало. А вот человек, которого ещё надо поймать. Зато большой… И, похоже, она сделала свой выбор, нырнув в воду. Я увидел водный вал, направляющийся в мою сторону.
Упс.
Хреново.

***************************************
Нечего было и думать, чтобы пытаться уплыть от русалки, отводя её от девочки. Про борьбу тоже говорить глупо – закинет себе в рот и проглотит, пикнуть не успеешь. Оставался один выход – пещерка. И близко, и убегать не надо, и, глядишь, русалка меня не достанет. Поэтому я, тихо кляня всё на свете, полез, ежесекундно оступаясь и оскальзываясь, на утёс. Быстрее! Быстрее!! Быстрее!!!
Я добрался до пещеры, когда чёртов персонаж детских сказок (и какого лешего русалок обычно изображают добрыми девушками-рыбками?!) доплыл до основания скалы. Теперь счёт шёл буквально на секунды…
Успел!
Я, пригнувшись в 3 погибели, ввинтился в пещерку, и тут же на том месте, где мгновение назад были мои ноги, с тихим чмоканьем сомкнулись перепончатые пальчики русалки. Я поспешно пополз дальше в свою норку, прекрасно понимая, что второго шанса не будет.
Но судьба решила надо мной посмеяться. Пещерка оказалась совсем неглубокой, и через пару метров я больно тюкнулся лбом в твёрдый, холодный и сырой гранит.
!!!!!!!!!!
Но паника оказалась преждевременной – слева оказался проход, где я и притулился. Русалка попыталась вытащить меня из моего укрытия рукой, которая по локоть прошла в пещеру. А вот дальше она не могла – ладонь упёрлась в тот же тупик об который я так неудачно набил себе шишку, и в боковой проход она не могла просунуть руку. Гибкости не хватало, ага.
В течении нескольких кошмарных минут я жался к ледяной стенке пещерки, а в паре сантиметров от меня шевелились покрытые нежными чешуйками пальцы с просвечивающей перепонкой между ними. Ощущение было такое, что вот-вот они до меня дотянутся, схватят, вытащат на свет божий… а потом русалка устроит мне «тёмную», не дав даже пожелать её приятного аппетита.
Но русалка наконец-то сдалась, поняв, что так ей меня аппетитного не достать. Сердце бухало как безумное, сотрясая всё тело, а в голове был полный сумбур. Русалка… Катя… Оля… То, что ждёт меня, если попадусь… Опять русалка… Настя… мои сны, в которых меня глотали… На воспоминаниях о снах мой подсознание неожиданно заурчало. Эти сны иногда посещали меня, и кошмарными они не были. Наоборот – я сам иногда загадывал, чтобы мне ЭТО приснилось. А увидев такой сон, я хранил его в памяти всю жизнь. И не только сны – всю свою жизнь я тихонько, втайне ото всех мечтал быть скушанным, как бы безумно это не звучало. Такие фантазии посещали меня с детства, и я сам не мог понять, ПОЧЕМУ они меня так привлекают. Наверное, это как детские мечты о живой лошадке или домашнем динозаврике - знаешь, что невозможно, но втихаря ты об этом мечтаешь. Хотя нет, это не совсем подходящее описание… Хотя… Может, я и правда совершенно ненормальный. Не зря мне это втолковывают вот уже 17 лет…
Мои размышления меня так увлекли, что я не сразу понял, что за хрень лезет в пещеру, заслоняя свет. Потом сообразил – это же скала! Шпиль одного из утёсов, который русалка отломала и теперь пытается им меня выковырять. Упёртая, однако!
Пошуровав своим каменным дрыном в пещере минут 15 и ровно ничего этим не добившись, русалка выкинула свой инструмент и… попыталась меня уговорить!
- Ну… почему ты так прячешься? Выходи! Я кушать хочу!
Я изрядно прифигел от подобной наглости. Кушать она хочет, надо же! Офигеть. А что я жить хочу – это так, ерунда? И… Пожалуй, меня ещё очень удивило, что русалка может говорить. До этого момента все её звуки сводились только к плеску и урчанию. А вот интересно – зачем ей вообще разговаривать? И, главное, с кем? С рыбами, что ли?
- Ну же, выйди! – Русалка просто ласкала мой слух своим нежным голоском, удивительно мелодичным и детским для такого гигантского существа. И, подумав, добавила: - По… шайста!
- Знаешь что? – Крикнул я, предусмотрительно не высовываясь. – А не пошла бы ты нах?!
- М…ах? – Переспросила русалка. – А это… где?
Я отчего-то смутился. Надо же, а я почему-то считал, что наш великий и могучий мат должен быть понятен всем без исключения.
- Ну…Э-э-э… Нах – это значит, что … это плохо. Если тебе плохо, можешь послать это на х*й, и тебе полегчает.
Ситуация, если подумать, была абсурднейшей. Я сижу в пещере, в самом загадочном месте сочийского побережья и растолковываю смысл самого популярного русского выражения русалке. Причём эта русалка заживо сожрала мою подругу, к которой я уже начал привязываться, и желает поступить так же со мной. Причём она ещё и вежливо просит меня выйти из моего убежища и стать её ужином.
Фрейд бы сдох от зависти...
Русалка подождала немного - видимо, думала, что я соглашусь. Поняв, что угощать собой я её не намерен, она вновь попыталась меня вытащить рукой. Бестолку. Я уже постепенно успокоился, поняв, что так ей меня не достать, как бы она не старалась, и даже улучшил момент, чтобы схватить обломок скалы поострее. Тяжелый камень приятно отяготил руку, вселяя уверенность в себе. Ну, попробуй, возми! Авось не порежешься…
Но русалка сама уже поняла, что рукою меня достать уже невозможно, и сменила метод.
Я не сразу понял, отчего так потемнело. Рискнул выглянуть из своего ответвления… и всё равно ещё ничего не понял – было слишком темно. Чем это она выход закрыла?
Я присмотрелся, готовясь в любую секунду юркнуть в свой боковой проход. Темно, но по краям слегка заметен голубой свет, отражённый от мокрой чешуйчатой кожи. А дальше…что это там за сопли свисают? И что это там болтается???
Ептить!!!
Она прижалась ртом в входу в пещерку! Но зачем? Думает, что я решу, что настала ночь, и рискну убежать?
Резкий порыв ветра тут же раскрыл мне дьявольский план морской хищницы. Она высасывала воздух из пещерки!
Я упёрся руками и ногами в пол, пытаясь совладать с ураганом, который медленно, но непреодолимо вдувал меня к русалке в рот. Чёрт, чёрт, чёрт! Неужели мне щас трындец будет?!
Но меня пронесло – у русалки кончилась дыхалка. Она оторвалась от пещеры и зевнула. Похоже, ей ещё и челюсть свело таким широким ротозейством. Наконец, она тяжело вздохнула и заглянула в моё убежище.
- Выходи! Пжайста! Я кушать хочу! – Попросила она.
- Сперва слово «пожалуйста» правильно выговаривать научись. – Я продемонстрировал ей средний палец.
- А что это значит? – Тут же спросила русалка, попытавшись повторить мой жест. Получилось довольно криво и коряво.
-Ничего хорошего. И отвали ты уже наконец!
Вот это русалка поняла. И надулась. Странно, она меня уже третий час караулит, и, похоже, что она очень давно ничего не ела. Кроме, разумеется, Кати. Нет бы поискать добычу попроще! Измором решила взять, ага. И ведь чует, падла, что я уже почти сдался. Всё тело затекло так, что ног не чувствую… Я попробовал немного потянуться, и почти сразу же пожалел об этом: в ушах оглушительно загудело, голова закружилась… Но это было ничто по сравнением с чувством, когда тянулись задубевшие от холода и долгой неподвижности мышцы. Как резина от колёс, ей-богу!
Я начал осторожно потягиваться в своём укрытии, чувствуя, как толчками разгоняется по телу застоявшаяся кровь. Только сейчас я поймал себя на мысли, что замёрз как собака. И, да, я ещё отсидел себе всё, что только можно.
Но и русалке тоже даром не прошло такое долгое ожидание. Она явно хотела спать, да и голод давал о себе знать. Поэтому она попыталась достать меня побыстрее. Нет, не рукой. Языком.
Нет, ну упрямая же! Давно уже наловила бы себе с десяток людей за то время, пока меня выковыривала. Хотя… Нет, людей не надо. Вот почему ей рыбы мало? Белков не хватает? Так, я отвлекся.
Русалка, как я уже сказал, попыталась достать меня языком. И надо признать, оно выглядело довольно эффектно. Сперва она прижалась широко открытым ртом к входу, словно демонстрируя мне, что меня ожидает (я нервно сглотнул), после чего высунула алый, мускулистый, влажно отблескивающий в полумраке язык и стала медленно протягивать его вглубь, стараясь не касаться грязных стенок пещеры.
Ах, вот как?
Получай!
Я подождал, пока русалочий язычок не приблизится ко мне на достаточное расстояние, и наотмашь всадил туда свой импровизированный кинжал, который до сих пор не выпускал из руки. Толчком плеснула алая, липкая и горячая кровь, забрызгивая мне руку.
М-дя… Сдаётся мне, что ТАК больно ей ещё не было никогда. Она отдёрнулась (я едва успел выпустить из руки камень) и завопила так, что меня чуть не контузило от её крика. Больно, понимаю, девочка. А не надо такой дрянью быть!
Русалка довольно долго вытаскивала из языка мою занозу. Я немного поприседал и попотягивался в своём укрытии, разминая затекшие мышцы. К тому же я понял, что мне скоро надо будет «отлить».
- Аай… Боль, плохо… боль… иди н*х, боль… о-о-о-о…
Я чуть на пол не брякнулся от изумления. Вот те раз! Русалочка-то на полном серьёзе восприняла мои объяснения!
Мдя.
Я определённо оказываю дурное влияние на молодых русалочек. Надо бы меня отшлёпать.
«Или слопать» - Ехидно ввернуло подсознание.
Тьфу!
Я отвернулся в стенке…
Бух!
Моя пещерка заходила ходуном. Я не устоял и пребольно тяпнулся лбом об стенку. Пещеру ещё раз качнуло, но я уже успел упереться ладонями об стену. Чё за … ?!
Русалка! Она раскачивает скалу! Чёрт… Распсиховалась девочка… Как я её понимаю… Сам когда злюсь, крушу всё вокруг…
Скала наклонилась ещё немного, раздался шумный треск, шорох сыплющихся обломков, потом – бултыхание множества падающих в воду камней. Последняя секунда… и вся глыба, вместе со мной, обрушилась.
- Песец!!! – Только и успел проорать я, кувыркаясь в переворачивающейся пещере.
Но падение кончилось так же внезапно, как и началось. Я отшиб себе все печёнки и теперь тихо постанывал, лежа на холодном жёстком каменном полу и пытаясь ухватить хоть немного воздуха. Бл**ь, больно-то как… Так, спокойно… Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Хммффф… пххх…
Дыхание постепенно восстанавливалось, а тупая боль неспешно уходила. Тихо кляня всё на свете, я приподнялся. Вот тебе, блин, и пописал… Поссать спокойно не дают…
Снаружи было тихо. Не иначе, это чудовище опять чего-то замышляет. Хотя… А вдруг она наконец-то сдалась? И убралась искать более удобную добычу?
Чёрт, как мне хочется в это верить…
Сверху раздался тихий шорох, как от змеи…
Не сдалась, сволочь такая. Ну что ж, придётся проторчать здесь ещё чёрт знает сколько. Я уже свыкся с мыслью, что тут я в полной безопасности. Русалка меня не достанет, даже если в лепёшку расшибётся. Жаль, правда, что никого предупредить нельзя, что я тут застрял ( при этой мысли меня кольнула совесть)…
Чмок.
Что-то тёплое, влажное и мускулистое сползло сверху и захлестнулось вокруг моей груди!
Ёптить!!!
Я дёрнулся было, но ЭТО почти молниеносно дёрнуло меня кверху, вытаскивая из укрытия. Сила хватки была такой, что у меня предостерегающе хрустнули рёбра. Я не мог ничего сделать, мои руки были прижаты к бокам с дикой силой. Меня потащило вверх, потом эта дрянь (я был уверен, что это не язык) поволокла меня к выходу из пещеры, обдирая кожу не спине. Я попытался стукнуться об пол, чтобы причинить хоть какую-нибудь неприятность хищнице, но тут же ко мне протянулись ещё штук пять этих тентаклей, лишив меня последних шансов. Это же…
Те щупальца, что были у русалки на голове!
Господи… как я мог про них забыть?!
- Ну и противный же ты, никак выходить не хотел. – Мурлыкнула русалка, перехватывая меня поудобнее своею прохладной, мокрой и мягкой ладошкой и встряхивая головой. – Даже кушать тебя неохота…
- Тогда, может, отпустишь?! – Я хватался за любую соломинку, лишь бы избежать Катиной участи.
Она с милой улыбкой покачала головой.
- Нет… нет, конечно. Я ведь кушать хочу. Просто… ты такой упрямый… и хитрый! Так интересно было тебя ловить…
Из всего этого я понял одно - она меня не отпустит…
Нет…
Только не это!!!
Я забился в руках русалки, которая с многообещающей улыбкой стала подносить меня к личику…
«Это конец» - мелькнула мысль у меня в голове. Может, последняя мысль в моей жизни. Я попытался хоть куснуть напоследок русалку за руку, как вдруг она затормозила.
- Слушай… а как… мне тебя называть?
Я не сразу понял, что она имеет в виду.
- Ч… ч-что?
Меня просто трясло от липкого, животного ужаса, сковывающего грудь.
- Как тебя называть? – Требовательно спросила русалка. – Просто хочу знать, как мне к тебе обращаться, когда ты уснёшь… там. – Она опустила свои жёлтые глаза на живот.
- Давай я скажу тебе своё имя, и ты меня отпустишь? – Я был на грани паники, и был готов ставить любые условия, только бы не умирать.
Русалка усмехнулась и кивнула.
- Давай я сперва скажу СВОЁ имя, а потом ты скажешь своё. Хорошо?
Я не сразу ответил, переваривая информацию. Она… согласилась? Не будет меня есть? Или решила поболтать? В голове у меня царил полный дурдом, мысли толпились одна за другой. Сердце колотилось как бешеное, как будто старалось отработать за все следующие годы моей бестолковой жизни.
Так… спокойно. Если удастся развести её на разговор… если удастся…
- А… Ага… Давай…
Так, не дышать как загнанная лошадь! Нельзя выказывать свою панику. А то ведь… Об этом «то» хотелось не думать. Была всего лишь одна мысль – «не ешь меня!»
Русалка явно обрадовалась тому, что я решил поговорить.
- Хорошо! Меня зовут Ниобия! – Она игриво склонила голову набок, как ребёнок.
Стараясь не думать о том, что этот «ребёнок» сейчас может со мною сделать, я немного нервно выдохнул:
- Красивое имя. Очень. А я… Лёша.
- Лёша… -Промурлыкала русалка, как бы пробуя имя на вкус.
А через секунду я почувствовал, что всем моим надеждам пришёл песец. Как и мне.
- ААААА!!! – Только и проорал я, когда Ниобия задрала голову и приподняла меня над собой. – Нет! Ты же обещала меня отпустить!
- Я же этого не говорила! – Русалка погрозила мне пальчиком. – К тому же я так долго тебя ловила, что отпустить уже как-то нечестно будет, если я тебя даже не попробую!
Она шумно облизнулась своим алым и слюнявым языком. Меня передёрнуло.
Господи… Нет! Только не это!
Но молить эту тварь о пощаде было бесполезно. Для неё я был не более чем очередным куском мяса, которое она наконец-то поймала. С таким же успехом можно было бы просить камень полететь.
Мне было страшно. И очень, очень обидно. Так далеко пройти, так много узнать… Столько всего сделать… И так нелепо погибнуть!
Я так хочу жить…
Русалка поднесла меня поближе к своей мордашке. Из уголка её сиреневых губ тянулась тоненькая мутная струйка слюны – она была чертовски голодна.
- Ааааа…
Она широко раскрыла рот, давая мне возможность увидеть его «интерьер». Даже сейчас, спустя год, я его очень хорошо помню – наверное, оттого что тогда пережил слишком сильный шок. Алая, влажно блестящая пещерка, с светло-кремовыми зубками, напоминающие булыжники, подвижный влажный мускулистый язык, покрытый мириадами пупырышек, напоминающих по форме присоски, тягучие белесые ниточки слюны, свисающие с немного ребристого нёба – всё это жуткое великолепие вызывало во мне странно противоречивые чувства. Я забился в прохладной ладони, пытаясь вырваться.
-НЕ НАДО!!!
Но всё было тщётно. Я малодушно зажмурил глаза. А через секунду я почувствовал, что меня положили на мягкий, склизкий и очень горячий язык. Сверху тут же капнула не менее горячая слизь. Буэ… От хищницы так и разило рыбой, морем и чем-то, напоминающим ваниль…
«Как тогда, у машины» - почему-то отстранённо подумал я. И тут же мысленно взмолился:
«Только не жуй».
Умоляю.
Русалка закрыла рот, теперь я полностью был у неё на языке, который постоянно юлил, то становясь плотным, как мыло, то мягко обволакивая меня. Всё ясно - эта тварь хотела меня как следует распробовать. Поколыхав меня минуты три, она приподняла кончик языка… потом центр… а ещё через пару секунд я почувствовал мощный хват мышц во влажной душной тьме Ниобиного горла.
Я не мог даже кричать – не было воздуха. Рот был забит слюнями хищницы, руки были намертво прижаты к бокам, так что было даже невозможно пошевелиться.
Гулпк!
Меня протолкнуло по горячему, узкому, скользкому и мускулистому пищеводу вниз, и, наконец, я с мокрым хлюпом провалился в желудок. Меня немедленно ткнуло лицом во что-то омерзительное, напоминающее смесь из фарша, киселя и манной каши. С комочками.
Я попытался принять чуть более удобное положение, но мощные сокращения желудка опрокинули меня назад. Да и просто дикая скользкость складчатых упругих стенок желудка мешала даже присесть.
«Ну вот и исполнилась твоя золотая мечта» - съехидничало подсознание.
М-да уж…
Вот только почему же мне ТАК херово?!
Наконец, я смог принять более-менее привычное положение в этом маленьком аду, по ошибке названным желудком. Странный кисель изрядно действовал на нервы, щекоча пузырьками и прилипая к груди и лицу. Сверху стекала липкая и донельзя омерзительная слизь. А про запах я и вообще вспоминать не хочу… Адская смесь из кислой вони желудочного сока, смачного «аромата» недопереваренных остатков пищи (вот что это за крем у меня под боком пузырится?), густого тошнотворного запаха желудочной слизи… От такой газовой атаки меня едва не вырвало. Остановила только мысль, что негоже умирать в чужом желудке натощак…
Господи… что за бред лезет ко мне в голову…
Что-то маленькое и прочное ткнулось мне в руку. Я не испугался – слишком много пережил на сегодня. Я аккуратно взял эту вещь в ладонь и начал ощупывать – осмотреть я эту штуку не мог. В желудке было темно как у негра… эээ… неважно. Я был готов, наверное, ко всему…
Опа.
Мобильник!
Это же тот самый мобильник, с которого звонила Катя! Я не мог думать ни о чём, кроме одного: если мобильник работает, то я смогу посветить.
Я пожалел об своём решении сразу же, как только включил свет. Потому что то, что я увидел…
Каре-жёлтые, цвета зубного налёта стенки желудка были покрыты толстым слоем жирно блестящей слизи, которая мутными белесыми ниточками тянулась с «потолка», и чем-то устрашающе алым. Багровый сок тихо пузырился, на глазах переваривая то, что я так неудачно сравнил с киселём. Я не сразу сообразил, ЧТО это за текучая слизистая гадость, в которой можно разглядеть какие-то обломки…
Катя.
Осознание этого пришло, как налоговый инспектор – внезапно. В голове зашумело. Нет… Катя… этот склизкий фарш с обломками костей – действительно всё, что от неё осталось…
НЕЕЕЕЕТ!!!!
Этого не может быть!
А тем временем кожу уже начало тянуть с скручивать…

*********************************

Когда я отвлекал Судного, Настя зашла к Надежде Юрьевной. Та сидела и что-то писала в папку чёрного цвета.
- А, Настя, заходи, присаживайся… Рада видеть тебя в своей обители. С какими новостями пожаловала?
- Настя открыла было рот… Но передумала. Вспомнила мои предупреждения. Да и просто неудобно было вот так сразу, в лоб начинать этот разговор который никому не мог понравиться… Но Надежда сама начала разговор:
-Слушай, Настя, а ты хорошо время с Катей провела?
- Э... Понимаете... Я её не нашла. Пришла на место, там всё приготовлено, а Кати нет... Мы с Лёшей все ноги сбили, пока искали. И... вот.
Настя протянула свой собеседнице кассету.
- Что это? Видеозапись?
- Да... -Насте было немного не по себе. Она понимала, что права и поступает правильно, но... - Только она странная немного...
Надежда Юрьевна включила камеру и стала смотреть последние полчаса записи. Сперва её брови поползли на лоб, потом медленно скатились вниз, не предвещая ничего хорошего.
- Мне так жаль... - Заикнулась было Настя, но тут же умолкла, стоило только Надежде поднять взгляд. Не мать пропавшей подруги смотрела сейчас на Настю, а суровый следователь, которому вместо улик под нос суют какую-то чепуху по такому важному делу, и ещё стараются выдать этот бред за настоящую улику.
« Мамочки...» - Мелькнула паническая мысль у девочки.
Какая же я дура!!!
- Что. Это?! - В голосе Надежды звенели сталь и еле сдерживаемая ярость, от которой по спине скользил холодок. Настя поняла, что если она сейчас же не покинет этот кабинет, то встреча с русалкой покажется ей пределом мечтаний.
- Я не знаю! - срывающимся голосов воскликнула она. - Эта запись была на кассете, когда мы её нашли...
- ВОН!!!
От крика зазвенели стёкла. Настя подскочила как ужаленная.
- Хорошо, хорошо. Уже ухожу!
Наталья грохнула кулаком по столу (стекло покрылось трещинами):
- Убирайся! Живо! И чтоб духу твоего тут не было, сучка крашеная! Если я ещё раз тебя поблизости увижу, я тебя за решётку упрячу, слышишь?! Я ещё твоим родителям всё расскажу, пусть они тебя хоть убьют нах*р, но я не позволю, чтобы надо мной издевалась какая-то малявка! Вон!!!
Настя кинулась наутёк. Над головой с треском разлетелся кувшин с фиалками, окатив брызгами и осыпав острыми осколками. Уже выбежав из здания милиции, девочка услышала женский плач...

*******************************

Я выронил мобильник. Теперь его свет, пробиваясь через кровавый кисель, заполняющий желудок, окрашивал всё в мрачно-багровые цвета. Света сразу стало меньше, теперь всё вокруг казалось чёрным с малюсенькими багровыми бликами, пробивающимися снизу.
Очередным сокращением желудка меня опять ткнуло в Катины останки, потом перевернуло, полностью погрузив в горячее кровавое болото. С огромным трудом я смог найти положение, в котором я мог сидеть, не опасаясь быть перевёрнутым. По меньшей мере, пока.
Начальный шок уже проходил, когда мне в руки ткнулась ГОЛОВА. На ней уже нельзя было различить черты лица — сплошное месиво из склизких лоскутков недопереварившейся кожи и плоти, покрывающей разваливающийся, как гнилой арбуз, череп.
Почему... почему она?! Чем Катюша заслужила такую ужасную участь?!
Инстинктивно я стиснул голову в руках... и она с чваканьем смялась в крем, как прогнивший насквозь фрукт. И я заплакал. Навзрыд.
Конечно, многие убеждены, что «мужчины не плачут». Но это неправда! Все плачут, когда душевная боль переходит некую границу — мужчины и женщины, дети и старики. Слёзы — это не слабость, они даны нам, чтобы облегчить боль. Даже солдаты плачут, видя смерть товарищей. Плачут — и с новыми силами идут в бой...
Мягкие места за коленками уже довольно сильно щипало, напоминая о том, ГДЕ я нахожусь. Но прекратить слёзы было непросто — отчасти ещё и потому, что я понимал: как бы это ужасно не звучало, но я заслужил весь этот кошмар.
Всю свою жизнь я был странным ребёнком. Я не мучил животных, но в детском садике
ребятишки от меня шарахались. И даже не потому, что я был задира, а... как бы это объяснить... я просто люто их всех почему-то ненавидел. Я сторонился людей, сидя где-то в уголке и кидаясь на каждого, кто рисковал сунуться. В школе я тоже с первого класса дичился ребят, не вынося того шума, который они поднимали. Боролся с шумом я довольно оригинально — просто кидался на крикунов. Меня перевели на одиночное...
Во дворе у нас жила одна девочка. Ей было где-то 7 лет, но она уже ругалась как сапожник и не стеснялась кричать на меня. Мы с нею, разумеется, не дрались — я уже был в 6 классе, и совесть не позволяла мне даже пальцем тронуть ребёнка. Всё, что мне досталось — это мысленно проклинать её и обещать ей при встречах скорую кончину... А потом она пропала. Когда я спросил у ребят, где она, оказалась, что она умерла. Я был готов себя убить! Особенно потому, что с детства усвоил одно правило: мысль материальна. Я чувствовал себя убийцей.
Но всё забылось. Я по-прежнему избегал сверстников, общаясь и играя с детьми и животными, которые меня почему-то любили. И даже звали меня с собой на «кошку» - качельку, с которой лучше не шутить, как я потом убедился...
Воспоминание об этом жжёт мою душу и теперь, спустя столько лет. Я катался с одной девчушкой, имя которой не помню. Добрый ребёнок, который всегда ходил в простеньком розовом платьице и с веером. Мы всегда с нею над этим смеялись... До того момента. Мы катались на «кошке», и я решил похулиганить. А именно — опускать на пару секунд свою сторону, когда напарница была на самом верху. Я всегда успевал вовремя схватить рукоятку... пока она не ударилась об нижнюю перекладину. Я не успел её схватить, и малышка со всей дури ударилась лицом с двухметровой высоты об асфальт. А я... я струсил. Я сбежал. Мне хотелось сдохнуть... А потом, когда мы вновь встретились, она первая подбежала ко мне и обняла меня... Она простила меня. Я же — нет.
Господи...
Я заслужил это всё. И тут мне самое место. Но Катя... она-то почему?! За что?! Неужели она тоже за свои 15 лет смогла причинить столько же боли и страданий, как и я?!
...Но, проплакавшись, я успокоился. Вся моя покорность судьбе ушла, уступив место злобе. На русалку, на весь этот несправедливый грёбанный мир, на самого себя, в конце концов! Я выберусь отсюда — и не через нижний путь, как все предыдущие жертвы! И пусть я издохну тут, так и не выбравшись на волю — но я сделаю всё, чтобы Катя была отомщена.
Я глубоко вздохнул... и понял, что мне нечем дышать. Раскалённый воздух жёг ноздри и лёгкие, которые пытались выудить хоть капельку кислорода. Я с силой ткнул кулаком в верхний сфинктер, теряющийся во мраке, но безрезультатно. Круглая мышца была тверда, как камень, и была рассчитана на огромное давление наполненного желудка.
Ещё!
Я чувствовал, что если смогу воткнуть туда что-нибудь твёрдое, то смогу дышать. Но что? Что мне туда ткнуть?! Грудь уже жгло как огнём, голова кружилась, каждая клеточка моего тела молила о кислороде.
Катя ведь продержалась 3 часа в этом аду. Она дожила до того момента, пока ей не разъело желудочным соком мягкие ткани... Значит, она как-то решила проблему с воздухом... Но как?
Что-то ткнулось в ногу, пребольно уколов острым краем. Кость. Судя по всему-бедренная, а значит – полая.
Я напрягся, проталкивая эту неожиданную соломинку в упорно сопротивляющийся сфинктер. Нет, красавица ты моя сволочная, не сдохну я!
И… ничего не изменилось. Трубка была забита.
Вся моя уверенность исчезла, как дым. Ноги опять защипало, напоминая о необходимости поторопиться. Судя по всему, остатки костного мозга ещё не успели вытечь и забили трубку.
Неужели…
Всё?
Ну уж нет!